Наши мамы и папы, не говоря уже о бабушках и дедушках, в большинстве своем уверены, что без высшего образования «выбиться в люди» никак нельзя. А вот за колледжами и училищами еще с позднесоветских времен тянется шлейф негативных коннотаций… Однако постепенно глыба этих убеждений начинает таять. За последние 11 лет стало на 12% меньше тех, кто считает, что высшее образование обеспечивает человеку успешную карьеру и облегчает достижение жизненных целей. Одновременно на 15% выросло число тех, кто не считает, что без «вышки» человек обречен на низкооплачиваемую работу. Что происходит с престижем высшей школы и СПО? — в комментарии директора ВЦИОМ-Консалтинг Алексея Верижникова.

От стереотипов до профессионалитета

Еще совсем недавно даже среди экспертов рынка труда бытовало мнение, что при наличии среднего профессионального образования (и отсутствии высшего) финансовый максимум соискателя — это медианная зарплата по региону. Но сейчас уже никого не удивляют зарплаты под 200 тыс. рублей для токарей высших разрядов на ведущих предприятиях ОПК. Или то, что сварщики, способные работать с наиболее сложными видами сварки, могут зарабатывать до 300 тыс. рублей. При этом недавние выпускники «середнячковых» университетов, не говоря уже о слабых вузах, на такие зарплаты претендовать не могут.

Начиная со второй половины 2010-х сознание подростков начало перестраиваться. Появился запрос, «мода» на то, чтобы начинать рано зарабатывать, рано выходить на рынок труда и быстро обеспечивать свою финансовую независимость от родителей. А пришествие во второй половине «десятых» Индустрии 4.0 и стремительное развитие цифровизации подкрепили этот запрос. Подростки и молодые люди научились зарабатывать на маркетплейсах и на различных интернет-подработках. Появились короткие образовательные треки на EdTech-платформах — сроком от 6 до 24 месяцев. Нехватка IT-специалистов и неубывающий спрос на них привели к тому, что стали котироваться айтишники не только с высшим, но и со средним профессиональным образованием. А потом подоспел и апгрейд основной массы колледжей, осуществленный за счет совместных усилий крупного бизнеса и государства.

Госкорпорации и наиболее крупные частные промышленные компании начали забирать колледжи «к себе под крыло» — устанавливать там актуальное промышленное оборудование, обучать у себя мастеров-наставников (или же посылать в колледжи в качестве мастеров своих специалистов прямо с производства), сокращать число общеобразовательных предметов в пользу предметов специальных, давать возможность учащимся совмещать учебу с работой на передовом промышленном предприятии и зарабатывать во время учебы. Вышедшие по окончании учебы на работу получали конкурентоспособные зарплаты и перспективу долгосрочных карьерных треков. Так постепенно в СПО сформировалось то, что мы сейчас называем «профессионалитетом».

Начало СВО дало толчок к формированию так называемого военного кейнсианства. Предприятия ОПК платят квалифицированным рабочим хорошо, поскольку нужно мотивировать качественный и очень интенсивный труд при формате работы в три смены. При этом возникает «эффект мультипликатора». ОПК создает дополнительный спрос на продукцию металлургической, химической, радиоэлектронной и других отраслей. Те отрасли, в свою очередь, повышают зарплаты своим промышленным рабочим, чтобы «быть в рынке».

В моменте для молодых людей, стремящихся быстро выйти на рынок труда, все звезды сошлись. Проведя меньше времени за учебой, они могут начать зарабатывать больше, чем выпускники «середнячковых» и слабых вузов, пополняющих ряды низового «офисного планктона» с медленным ростом зарплат и неопределенными карьерными перспективами. К молодым людям это понимание уже пришло, а вот к их родителям и старшему поколению, находящимся в плену концептов своей юности, это оно приходит медленнее.

Кто нужнее: выпускник вуза или колледжа?

Что же с высшим образованием, неужели мы вскоре увидим его закат? Было бы неверно говорить о девальвации высшего образования. Правильнее говорить о «ревальвации» среднего профессионального образования. Просто в «нулевых» случился перебор. Под необходимостью иметь высшее образование на уровне must have начали понимать необходимость наличия «корочки» о высшем образовании. Расцвели так называемые университеты имени ста пятидесяти баксов, которые по факту продавали «корочки», не давая при этом никаких знаний. К счастью, на протяжении 2010-х они все были ликвидированы.

Чем же сердце успокоится? Предположительно в среднесрочной перспективе устойчивый спрос на СПО сохранится. После окончания СВО никуда не уйдет спрос на высококвалифицированные рабочие руки, поскольку нужно будет разрабатывать новые виды вооружений и модернизовать существующие в свете полученного уникального боевого опыта. Нужно также будет пополнять арсеналы и базы хранения. Продолжится и цифровизация, генерирующая в том числе запрос и на работников с СПО.    

Что касается более отдаленной перспективы, то здесь не все так однозначно. В «десятые» существовала следующая достаточно элегантная теория. В развитом мире XIX век стал веком всеобщего начального образования, XX век — веком всеобщего среднего. В этой логике XXI век должен стать веком всеобщего высшего образования. Вопрос — какого высшего образования? Например, в современной Японии растет число высококвалифицированных рабочих с высшим образованием, поскольку современное промышленное оборудование все больше и больше усложняется, стремительно развивается робототехника, которую нужно уметь обслуживать на должном уровне. Но нужно понимать, что это: 1) не элитное высшее образование, то есть не топовые университеты, 2) не «долгое» высшее образование, когда за бакалавриатом следуют магистратура или иные образовательные ступени.

В Великобритании, например, большинство программ бакалавриата рассчитаны всего на три года. Примерно 60% выпускников бакалавриата по окончании программы не идут дальше в магистратуру и в возрасте примерно 21 года выходят на рынок труда. При этом никто их не считает «недоучками» или «лицами с неоконченным высшим образованием». В британских реалиях это люди именно с высшим образованием, которые сверх необходимости на студенческой скамье не засиживались.

Применительно к российским реалиям, положа руку на сердце, учиться в вузе три года по таким специальностям, как бухучет, журналистика, PR, HR, маркетинг, логистика, сервисно-наладочная инженерия, туриндустрия, гостиничное дело, было бы вполне достаточно, если сократить число общеобразовательных предметов в пользу предметов специальных. При этом понятно, что трех и даже четырех лет абсолютно недостаточно при изучении медицины или сложных видов инженерии.

Если говорить о том, что где-то с середины XXI века в развитых и среднеразвитых странах высшее образование станет must have, как в XX веке стало образование среднее, то речь будет идти именно о коротком, практико-ориентированном и относительно недорогом высшем образовании. То есть том типе образования, где логика ВО смыкается с логикой СПО и возникает их некий «гибрид». Элиты же при этом будут продолжать воспроизводиться на «долгом высшем образовании» и в топовых элитных университетах.  

С 2009 г. в России осуществлялся эксперимент по так называемому прикладному бакалавриату. Был в ходу концепт создать упрощенное практико-ориентированное высшее образование, в основе которого лежала идея «поженить» бывший «советский техникум на стероидах» (в советское время техникум давал гораздо более продвинутое образование, чем ПТУ, и позволял замещать низовые инженерные должности) и простенький вуз. Эксперимент тогда «не взлетел» по двум причинам: 1) утонули в вузовской бюрократической казуистике: чем отличается «бакалавриат прикладной» от «бакалариата академического», 2) не смогли обеспечить подлинную практико-ориентированность, поскольку в простеньких вузах (не говоря уже о техникумах) не было, да и не могло быть людей со свежим опытом из большого бизнеса или передового производства.

Образование будущего

В 2023 году в России было объявлено о пилоте реформы высшего образования. Согласно замыслу реформы, бакалавриат уходит в небытие. На смену ему приходит «базовое высшее образование» (БВО). Оно рассчитано на срок от четырех до шести лет. Четыре года учатся, условно, люди без сверхамбиций, которым в будущем достаточно работать просто специалистами. Учебу сроком в пять или шесть лет выбирают те, кто хочет стать не просто специалистом, а «глубоким спецом» в своем деле или же претендовать в будущем на позицию руководителя.

Не исключено, что в будущем концепт профессионалитета, обкатанный крупным бизнесом и госкорпорациями на колледжах, будет спроецирован и на четырехлетний формат БВО. И тогда гипотетический «гибрид» ВО и СПО в итоге и будет получен. Следует вспомнить исторический прецедент подобного гибрида. В СССР (и по инерции до какого-то момента в постсоветский период) существовал такой своеобразный образовательный формат, как «Завод-ВТУЗ при ЗИЛе», где студенты и получали максимально практико-ориентированное образование, и работали «руками» на одном из тогдашних крупнейших предприятий страны прямо во время учебы, обеспечивая себе серьезную прибавку к стипендии.

Если вернуться к футорологии и предположить, что к где-то к середине нынешнего столетия наш XXI век все-таки станет «веком всеобщего высшего образования», то это «всеобщее» будет, конечно, означать не 100% взрослого населения, а процентов эдак 65, то есть примерно две трети. В каждом школьном классе было, есть и будет около трети патентованных троечников, которые могут быть талантливы при работе руками, но испытывать затруднения в корпении над учебниками. Им точно не нужно будет мучить себя попыткой захода в ВО, поскольку, как уже сейчас показывает практика, СПО дает возможность и быстро выходить на рынок труда, и достойно зарабатывать.