Согласно данным исследования ВЦИОМ на тему трендов 2022 года, количество россиян, которые с марта стали чаще смотреть российское кино, составило 13%, а тех, кто стал смотреть его реже, — 10%. Фактически эти два числа сбалансировали друг друга: наиболее эмоциональные сторонники текущих событий уравновесились наиболее эмоциональными их оппонентами — и какого-то значимого изменения отношения к российскому кинематографу не произошло.

Любопытно, что консолидации российского общества под политическим флагом не сопутствовала консолидация под флагом культурным. Современное российское кино, мягко скажем, не совсем однородное по качеству и не преобильное по количеству, чтобы вокруг него объединяться как вокруг культурного символа противостояния враждебному внешнему миру. Но не было и попыток консолидации вокруг иных культурных атрибутов. Например, не было челленджей перекрыть «вражеские вышиванки» культурно их превосходящими «аутентичными российскими косоворотками». Не было массовых попыток «скакать» уносящим ввысь великорусским поскоком, по высоте подпрыга оставляющим далеко внизу поскок малороссийский. Не было попыток и искать боевую культурную идентичность за счет отрицания национальной кухни врага, например, «отменять» борщ, заменяя его щами, которые по древней местной традиции нужно хлебать не ложкой, а лаптем. Трудно также даже мысленно представить «отмену» сала, ибо, как верно подметил один мудрец, «сало — это русская йога».

Российский народ не «отменяет» кулинарных идеологем своих противников, если последние прочно вошли в его гастрономический оборот. Как бы фатально ни испортились отношения с Прибалтикой, мы не перестали есть шпроты. А «пятидневная война» с Грузией в 2008 году увенчалась подлинным хинкали-бумом на российском ресторанном рынке. Условно говоря, через аренду ресторанов грузинской кухни Грузия компенсаторно получила площади, сопоставимые по километражу с утраченными в Южной Осетии и Абхазии.

В культурном плане Украина отчаянно бьется с Россией, «отменяя» все, где «русским духом пахнет»: от Пушкина до Екатерины II (хотя последняя была чистокровной немкой). Россия же на этот «культурный ринг» не выходит. Причина этого невыхода — не «толерантность», а нахождение в разных исторических плоскостях. Украина в начале XXI века продолжает жить в парадигме «скачуще-вышиваночного национализма», в которой Восточная Европа прожила все 1930-е годы в виде авторитарно-националистических режимов Венгрии, Румынии, Польши, Финляндии, прибалтийских государств. Россия же находится в «имперском постмодерне», где в доминантах культурного потребления гуляет все — от тоски по полунедоступной «вражеской» Coca-Cola до кинематографических южнокорейских «кальмаров». Поэтому, хоть мы и на своих «сложных щах», но «чужих борщей» отменять не будем.