Детей следует оградить от трансляций с насилием

Треш-стримы — это интернет-трансляции свободного доступа, где зачастую показываются сцены насилия, издевательств и других противоправных деяний. У блогеров, которые подобный «интерактив» практикуют, нет никаких внутренних ограничений: в такой трансляции, ради накрутки трафика, могут быть показаны и избиение, и насилие, и другие издевательства, находящиеся на грани, а иногда далеко за гранью закона. Пример из реальной жизни: в таком треш-стриме блогер Станислав Решетников выгнал на мороз свою девушку Валентину Григорьеву в одном нижнем белье. Григорьева замерзла насмерть. Раменский суд Московской области признал блогера виновным в ее смерти и приговорил его к шести годам заключения в колонии строгого режима. При этом сам факт проведения ужасающей сетевой трансляции, согласно закону, процессуального значения не имел.  

Теперь — будет иметь: группа депутатов Госдумы подготовила поправки в Уголовный кодекс, КоАП и федеральные законы «Об информации» и «О защите детей». Согласно новым нормам, проведение стрима, онлайн-трансляции будет считаться отягчающим обстоятельством совершения преступления. Кроме того, за такого рода стрим придется заплатить штраф в размере до 700 тысяч рублей. По мнению директора по развитию ВЦИОМ-Консалтинг Даниила Ермолаева, инициатива весьма здравая, вот только развивать эти предложения лучше именно в контексте применения уголовного законодательства.

«Инициатива, связанная с ужесточением ответственности за трансляции с насилием, издевательствами, побоями, представляется полезной и нужной. Полагаю, развивать ее нужно именно в контексте уголовного законодательства. Честно говоря, предложение ввести штраф в размере 700 тысяч рублей выглядит неубедительно: суммы, которые блогеры на таких стримах зарабатывают, превышают размер предлагаемого штрафа. Собственно, именно поэтому они этим и занимаются», — считает эксперт.

Между тем, по мнению Даниила Ермолаева, не следует путать запретительные меры в отношении треш-стримов и тему регулирования Рунета в целом — эти меры лежат в разных понятийных плоскостях.          

«Так называемые треш-стримы, по моему мнению, все же подходят под категорию противоправного контента, несмотря на то что их авторы умело выкручиваются: жертвы издевательств заявляют, что все было добровольно, что все это постановка. Тем не менее даже в тех случаях, когда совершение преступления в кадре неочевидно, подобный контент находится на грани. И фактически его распространение расширяет границы дозволенного. Почему блогеры проводят треш-стримы, или реализуют жестокие пранки с вторжением в личное пространство людей на улицах (те же Литвин, Билл, Субо и др.)? Потому что такой контент привлекает внимание и приносит “быстрые” просмотры, которые, в свою очередь, конвертируются в рекламу и деньги.

При этом более сложный, творческий и конструктивный контент, в духе тех же реакций канала “ИБ”, обзоров BadComedian, обзоров TheDRZJ — требует приложения больших усилий. Аудитория копится медленнее, приходится вкладывать больше сил в продакшн, а денег на выходе оказывается меньше. Поэтому, к сожалению, не все готовы идти таким путем. И выбор падает на “опасный“, ”деструктивный“ и ”шокирующий“ контент.

А дальше начинает работать специфика человеческого восприятия — сначала тебе кажется смелым и интересным, что кто-то в ролике начал нарушать порядки (приставать к прохожим, обливать кого-то водой и т.д.), потом ты начинаешь воспринимать это как типичные видео, и твой интерес снижается. Чтобы не потерять аудиторию, блогеры начинают создавать более ”жесткий“ и опасный контент, и так спираль может идти до бесконечности.

Регуляция со стороны государства поможет не столько полностью убрать подобный контент из публичного доступа, сколько сохранить понимание того, что подобного рода поведение не является нормальным. Ненормально приставать к людям на улицах и ненормально издеваться над человеком за деньги на камеру. Я сознательно ставлю это в один ряд, несмотря на то, что пранки формально не относятся к треш-стримам. В определенном смысле слова — это все одна цепочка.

Здесь было бы уместно вспомнить ”теорию разбитых окон“ Уилсона и Келлинга — если какое-либо противоправное действие не находит ответа, указывающего на его противоправность, то через некоторое время оно начинает восприниматься как норма, и граница смещается», — считает эксперт ВЦИОМ.

Строгое регулирование интернета — путь в тупик

«Рука закона» в отношении треш-стримов оправдана, так как такие видео затрагивают базовые основы законности и безопасности.

«В то же время идею регулирования всего Рунета в целом лично я не поддерживаю — помимо того, что это серьезно ограничит интересный и позитивный контент, которого, на мой личный взгляд, все же больше, подобного рода меры похожи на войну с ветряными мельницами. Общественные организации и представители госструктур, которые заявляют о необходимости регулирования в той или иной форме российского интернета, должны понимать: паттерны взаимодействия, которые актуальны в аналоговой среде, невозможно полностью перенести в среду цифровую. Интернет — изначально территория свободы, определенной анонимности. В нем действует иной принцип организации сообществ, другие принципы коммуникации, другая скорость распространения информации — за то время, пока в офлайн-мире принимается ограничение, в интернет-пространстве появляется десять способов его обойти. Просто перенеся туда системы ограничений, работающие для офлайн-мира, в лучшем случае удастся добиться своеобразного ”самообмана“ — мы создадим для себя стерильно чистый участок, где все будет хорошо, все будут жить так, как нам нравится, и мы будем считать, что справились. Хотя по факту мало что изменится.

Гораздо эффективнее, на мой взгляд, мягкое наблюдение и подключение ограничительных мер там, где действительно возникает угроза жизни и здоровью людей, как на треш-стримах».

Отдельно следует отметить, что даже такой масштабный проект фильтрации информации, как ”Золотой Щит” в Китае, не полностью «герметичен», не дает стопроцентного эффекта регулирования», — отмечает директор по развитию ВЦИОМ-консалтинг.

Помимо мягкого наблюдения можно рассмотреть и иной подход. Например, подумать о пользователе — его состоянии и эмоциональном благополучии. Исходя из этого вектора, дополнить сеть тем контентом, который позволит пользователям сублимировать негативные эмоции без вовлечения других людей.

Контент должен быть поддерживающим

Среди психологов есть мнение, что просмотр треш-стримов и другого агрессивного контента позволяет зрителю реализовать тот стресс, который у него накопился. И это поднимает другой важный вопрос — как много россиян испытывают сегодня усталость и тревожность? И может ли медиа-контент российского производства помочь им справиться с возникающими эмоциями?

Сегодня мы говорим о том, что контент должен быть социально направленным — формировать чувство патриотизма, показывать важные ценности и т.д.  Это безусловно так, но, ставя данную функцию во главу угла, мы забываем, что любой медиа-контент — это сложный и комплексный медиа-продукт, который, помимо просветительской функции, несет еще функцию терапевтическую, мировоззренческую и т.д.

Иногда нам нужно посмотреть фильм ужасов, или тяжелую драму, потому что они попадают в наше настроение — через них мы можем пережить накопившиеся чувства.

«Интересным примером здесь служит группа ”Кровосток” — с одной стороны, содержание ее песен, лексика могут показаться деструктивными. Но, если обратить внимание на формат и подачу, то можно увидеть, что картинка куда более многогранна. По сути, перед нами своеобразные дворовые баллады, которые не столько провоцируют подростков повторять сюжеты песен, сколько позволяют на три минуты погрузиться в тот мир, который долго романтизировался в российских криминальных сериалах. При этом конец у этого погружения всегда будет грустным — герой не будет счастлив, он умрет, сопьется или с ним случиться что-то еще. И прослушав подобный трек, подросток как будто посещает холодный душ. Вот он посмотрел сериал про бандитов, решил, что они крутые, потому него выдался непростой осенний день, и он подумал, как было бы здорово погрузиться в тот мир, который он увидел в сериале. Затем, включив плеер, он не просто прожил это погружение, но и понял, что, в конечном счете, нет никакого романтичного образа — а тот путь, о котором он думал, не ведет ни к чему хорошему.

Конечно, не весь контент должен быть аналогичен “Кровостоку”, но я бы серьезно задумался над тем, чтобы все медиа-продукты, которые производятся на территории РФ, не только работали на продвижение тех или иных идей, но и помогали жителям страны проживать порой очень разные чувства и эмоции.

Культура анимэ в Японии, например, имеет схожий посыл, и на уровне массовой культуры страны этот посыл фактически утвержден: порой жестокие мульт-сцены помогают пользователю сублимировать внутреннюю агрессию и справляться с внутренним порывом взять в руки катану».

Россияне хотят свободы в интернете. Но не безграничной

Интересно, как на эту проблематику смотрят россияне. Очертания мнений вырисовываются следующие: в отношении детей сограждане больше склоняются к позиции регулирования — видимо, как раз на фоне опасений, как на молодых пользователей может повлиять вредный и противоправный контент. По данным опроса ВЦИОМ, проведенного в 2018 г., идею запретить детям в школьных классах пользоваться мобильными телефонами, смартфонами и другими неучебными электронными устройствами полностью поддерживали 47% опрошенных и 26% — скорее поддерживали. Таким образом, подавляющее большинство (73%) выступили за запретительные меры, а 83% вовсе заявили, что смартфоны и личные телефоны мешают школьникам учиться.

Сами попадать под регулирующие меры при пользовании интернетом взрослые при этом не хотят: по данным ВЦИОМ, в 2017 г. большая часть опрошенных — 52% — заявила, что не хочет регистрироваться в социальных сетях по паспорту. 32% сказали, что абсолютно не поддерживают соответствующую законодательную инициативу, 20% — скорее не поддерживают.

В то же время взвешенное мнение россияне высказывают относительно вопроса цензурирования информации в интернете в целом. Лишь меньшая часть опрошенных в этом мнении категорична: так, 26% уверены, что цензура нужна, 11% — что вся информация должна распространяться свободно без всякого цензурирования. Подавляющее же большинство опрошенных (60%) считает, что все зависит от типа распространяемой информации. Таковы данные опроса ВЦИОМ, проведенного уже в 2021 г. Налицо тенденция: с одной стороны, сограждане хотят оградить детей и, возможно, самих себя, от неадекватного контента, с другой — сохранить определенную свободу «серфинга» в мировой Сети. Интересно, что в последние годы жители страны стали больше ценить именно свободу использования интернета: в 2014 г. процент тех, кто выступал за цензуру, был значительно выше (46%). Принимая действительно необходимые ограничения контента, пользователи стремятся сохранить в интернете атмосферу свободы и возможности для самовыражения.