Третья попытка сближения

Политика «Поворота на Восток» проходит сегодня свой третий виток. Впервые в современной России о налаживании взаимоотношений с восточными странами заговорили в 90-х годах XX века, однако тогда идея не получила значительного резонанса, так как возрожденные идеи «евразийства» проигрывали надеждам на выстраивание конструктивного диалога с Западом после распада СССР. Кроме того, азиатский финансовый кризис 1997 года и последовавшее за ним серьезное замедление экономик стран Востока не позволяли увидеть потенциал в развитии отношений с азиатскими государствами.

Вторая попытка обозначить восточный вектор была предпринята в 2000-е, однако и тогда в силу инерции бизнеса, ориентированного преимущественно на западные рынки, поворот не случился.

Новый призыв обратить усилия страны на развитие отношений со странами Востока был обозначен в 2012 году в статье Владимира Путина «Россия и меняющийся мир». В том же году, уже на форуме «АТЭС-2012», были предприняты деятельные шаги, подтверждавшие желание России повернуть на Восток. Были получены и ответные сигналы, выраженные в том числе в инициативе «Один пояс — один путь», представленной Китаем в 2013 году.

Подлинно переломным стал 2014 год, когда ситуация в мире принципиально изменилась. Верность восточного курса уже не могла быть поставлена под сомнение. Именно с этого момента «Восток» все прочнее закрепляется в отечественной политике и экономике.

Как выяснил ВЦИОМ, 30% россиян считают правильным и положительным усиление сотрудничества России с Китаем, Индией, Южной Кореей, Вьетнамом, Таиландом, Ираном, Египтом и Объединенными Арабскими Эмиратами.

Акцент на важности выстраивания отношений с восточными государствами в публичном пространстве дал свои плоды.

Вопросов пока больше, чем ответов

По данным исследования ВЦИОМ, 66,3% россиян так или иначе сталкивались в своей жизни с понятием «Поворот на Восток».

При этом сама по себе концепция «Поворота на Восток», озвучиваемая в СМИ и официальных политических заявлениях, не столько выстраивает перед жителями России понятный образ новых партнеров и направлений развития, сколько формирует ощущение неопределенности. Значительная часть россиян лишь в общих чертах представляют, какие именно регионы относятся к «Востоку». В массовом сознании населения он представляется весьма разнообразной и одновременно абстрактной категорией.

По данным вышеупомянутого исследования ВЦИОМ, можно сформировать своеобразный топ стран, ассоциирующихся с «Востоком». Это Китай (66,3% отметили его в части торгово-экономического сотрудничества, 58,6% в части политического сотрудничества и 41,4% в части культурного сотрудничества), Индия (21% — политическое сотрудничество, 24,1% — торгово-экономическое сотрудничество, 16,9% — культурное сотрудничество) и Иран (8,6% — политическое сотрудничество, 8,7% — торгово-экономическое сотрудничество, 3,1% — культурное сотрудничество).

При этом доля россиян, без подсказки вспоминающих в этом контексте Южную Корею, Вьетнам, Таиланд, Египет и Объединенные Арабские Эмираты, не превышает 2%.

Это не означает, что те 30%, которые отмечают положительный фон выстраивания сотрудничества с Египтом, Таиландом, Вьетнамом и т.д., лукавят. Скорее это говорит о том, что радость и понимание происходящего не всегда коррелируют между собой. Тот факт, что мы «не закрылись» от мира и идет развитие, — радует. В каком направлении и как именно это развитие идет, большинству сложно осознать в полной мере.

Ориентальный оптимизм зависит от результатов партнерства

Сохранится ли текущий оптимизм россиян в оценке взаимоотношений страны с Востоком? Полагаю, все зависит от того, получится ли конкретизировать понимание «Востока» в сознании россиян и показать конкретные успехи взаимной интеграции России и стран АТР, а также Ближнего и Дальнего Востока. Если такого понимания, равно как и первых результатов, не будет — оптимизм может смениться сомнением и разочарованием.

Хорошим примером здесь служит сфера торгово-экономического сотрудничества, которая, по мнению подавляющего большинства респондентов (65%), «может и/или должна поспособствовать “Повороту на Восток” и сделать такое партнерство более успешным для нашей страны».

Если мы посмотрим на опыт использования продукции из вышеназванных Китая, Индии и Ирана, то увидим, что он у россиян разнится. Например, товары из Поднебесной, по данным опроса от августа 2022 года, использовали и готовы делать это дальше 77,4% респондентов, отказаться от них после опыта взаимодействия готовы 7%, принципиально не хотят использовать продукцию из КНР 7,1%, а в случае с Индией готовы продолжать пользоваться товарами 28,1%, отказаться собираются 3,1%, не хотят иметь опыт пользования 29,9%.

Любопытно, что данные показатели лишь частично коррелируют с реальным опытом использования товаров, поскольку зачастую россияне просто не знают, что уже пользуются индийским или китайским брендом.

Например, большая часть (23%) респондентов отмечают, что бренд Jaguar Land Rover принадлежит компании из Великобритании, и лишь 1,2% назвали Индию — именно индийская корпорация Tata Motors владеет брендом с 2008 года. А почти половина опрошенных (48,7%) вовсе затруднились дать ответ на этот вопрос. Схожая ситуация и с Volvo: если 23,7% респондентов ассоциируют этот автобренд со Швецией, то только 4,9% знают, что Volvo с 2010 года контролирует китайская компания Geely. На этот вопрос затруднились дать ответ более трети опрошенных (39,6%).

Несколько лучше осведомленность о компаниях — владельцах брендов электроники и технологичных продуктов: Lenovo как бренд, принадлежащий китайской компании, верно определили 26,4% респондентов, а TikTok — 25,6%.

Отдельной и интересной темой является восприятие стран Востока в различных возрастных группах. Если Китай к Востоку относят жители РФ всех возрастов, то в отношении Индии и Ирана восприятие молодежи и старшего поколения существенно расходится. Так, согласно данным ВЦИОМ, в возрастной группе 45-59 лет о принадлежности Индии к Востоку высказались 25,9%, в возрастной группе 60+ — 26,5%, а в группе 25-34 лет — всего 8,8%. Схожие показатели у Ирана: в категориях 45-59 и 60+ страну назвали 11,4% и 10,5% соответственно, а люди в возрасте 25-34 указали на Иран лишь в 3,2% случаев.

Сближение с Китаем: интересно, но боязно

Фактически происходит определенное замещение — Индию и Иран, уверенно существующих в восприятии более старшего поколения, в сознании молодежи постепенно вытесняет Китай. Процесс вполне закономерный. И Индия, и Иран были партнерами СССР, они часто упоминались в СМИ, в честь известных деятелей обеих стран назывались площади, им ставили памятники. Однако в 1990-е и 2000-е годы, когда все взгляды устремились на Запад, они пропали из новостной повестки и обросли не самыми приятными стереотипами — юмористическое восприятие индийского кино, сопоставление Ирана и Ирака в рамках конфликтов на Ближнем Востоке.

Китай также прошел этот путь, однако его восприятие в течение 2010-х годов претерпело существенные изменения. Помимо того, что он был обозначен одним из главных партнеров РФ, страна открылась россиянам с технологической точки зрения. На российском рынке появились китайские смартфоны, наушники, «умные» часы и т.д. Внезапно эта техника оказалась весьма качественной, удобной и современной. Началась и активная культурная экспансия — при российских вузах появились Институты Конфуция (2006 год), стала выходить китайская литература, в частности фантастика — Лю Цысинь, Чэнь Цюфань, сериалы.

Естественным образом на фоне всех этих факторов, а также охлаждения отношения с западными странами, Китай начал привлекать все больше внимания молодежи.

Однако, как это часто бывает, помимо интереса и перспектив появилось и чувство настороженности. Активная экспансия, высокие темпы развития, торговый конфликт Китая и США, начавшийся в 2018 году, заставили молодых людей задуматься о том, выстраивается ли дружба России и Китая на паритетных основаниях и сможет ли Россия показать аналогичные темпы развития или быстрорастущий восточный партнер окажется сильнее.

Как мы видим в рамках исследования ВЦИОМ, 11% россиян скорее не поддерживают переориентацию России на Восток. Это, как и конкретизация понятия «Восток», еще один серьезный вызов, на который нам предстоит ответить в течение ближайших нескольких лет. Важно не просто декларировать поворот на Восток, но и показывать конкретные результаты, приносящие пользу и выгоду именно России и ее населению. Если это удастся, то с высокой долей вероятности положительное отношение, которое уже сегодня начинает формироваться, победит. Если же нет, то это может оказаться серьезным репутационным ударом не только для идеи переориентации на Восток, но и для всей политической системы.