Еще Фонвизин в «Недоросле» избавил от нас от необходимости изучать географию, дав надежный лайфхак: если что, то и извозчики довезут. А что с историей?.. Ну, три с плюсом. В общем «трояк», или, как говорили раньше, «государственная оценка». Но при этом мы любим «заспорить за историю» и придумывать свои златоукрашенные грады Китежи. Так что важнее для нас — прошлое (за которое «трояк») или настоящее? Читайте в комментарии директора ВЦИОМ-Консалтинг Алексея Верижникова.

Прагма жизни

Согласно опросу ВЦИОМ, по семибалльной шкале россияне знают историю на «три с плюсом» — в среднем 3,6 балла из 7 семи возможных. При этом значимого разброса между поколениями нет — оценки варьируют в диапазоне от 3,4 до 3,9 балла. Поэтому сказать «да, были люди в наше время, когда вода была мокрее», по отношению к знанию исторических фактов было бы некоторым преувеличением.

По отношению к овладению каким-либо знанием за последние тридцать лет россияне перешли на паттерн, довольно напоминающий американский. Люди глубоко вникают и стремятся вникать дальше только в то, что приносит деньги в рамках выбранных ими профессии/ремесла. Среднестатистическому американскому айтишнику, банковскому клерку, муниципальному служащему, промышленному рабочему, фермеру нет никакой необходимости позиционировать себя через знание истории, географии, литературы или же через чувство юмора, замешанное на глубокой общей эрудиции. Позиционировать же себя американцы предпочитают через размер годового дохода, проживание в благополучных районах, возможность дать детям хорошее образование.

В свое время поклонники таланта юмориста Михаила Задорнова потешались над его репризами «Ну тупые» по отношению к американцам. Хотя на самом деле речь шла не о «тупости», а о прагме. В «тупой Америке» до сих пор самая высокая концентрация в мире университетов мирового класса и пока еще удерживаемое мировое лидерство в области науки и технологий (хотя, конечно, Китай уже очень плотно поджимает). Если в исторической перспективе по уровню развития технологий Россия когда-либо займет третье место в мире после соревнующейся пары США — Китай, у российских граждан появится полная и заслуженная индульгенция утвердиться в честной трудовой прагме — хорошо зная свое «кормящее» ремесло, знать при этом историю на «трояк», а по отношению к географии, глубоко выдохнув, и вовсе взять на вооружение фонвизинский императив: «Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж?» Тем более если это извозчики с навигатором.

Наши грады Китежи

По сравнению с американцами у россиян все же есть нюансная разница. Зная историю на «три с плюсом» и вольно обращаясь с историческими фактами, они при этом не прочь «заспорить за историю». Кроме того, в обществе циркулируют две ретроутопии — под условными названиями «хруст французской булки» и «вкус советской котлеты» (с пюрешечкой, конечно же). Оба клана «ретроутопленников» (от «затонувшего града Китежа») больше ломают копья друг с другом, чем спорят со сложившейся за последние тридцать лет российской современностью. Хотя и последнюю, будучи адептами придонных расписных теремов Китежа, тоже, естественно, не особо жалуют.

Поляки и булка

Спорить на основе фактологии с поклонниками данных ретроутопий дело не очень благодарное, поскольку это, по сути, квазирелигии (я художник/ретроутопленник, я так вижу). Но по поводу «хруста французской булки» таки состоялся вполне себе натурный эксперимент. Речь идет о межвоенной Польше (1918-1939). Часть Польши, которая до 1918 г. принадлежала Российской Империи, была в рамках империи одним из наиболее развитых в промышленном отношении регионов с достаточно высоким уровнем грамотности населения. Плюс в пертурбациях 1919-1922 гг. Польше удалось «отжать» у поверженной в Первой мировой войне Германии, не имевшей согласно Версальскому договору полноценной армии, часть промышленно развитой Верхней Силезии.

Казалось бы, отличные стартовые условия для реализации описанного адептами «хруста французской булки» бурного роста! Хорошая экономическая база и ни тебе «комиссаров в пыльных шлемах», ни ВЧК/ОГПУ/НКВД, ни раскулачивания и коллективизации сельского хозяйства, ни форсированной «через не могу» индустриализации, ни ГУЛАГ-строя. Только лишь свободная игра политических интересов и рыночных сил! А дополнительную чистоту данному натурному эксперименту придавал тот факт, что поляки довольно близки русским по общей ментальности, отношению к труду и бытовому поведению (например, финны, также ранее занимавшие «койко-место» в бывшей Российской Империи, — это вообще «другая планета»).

Что же там произошло с «хрустом французской булки» в межвоенной Польше? «Свободная игра политических сил» привела к установлению диктаторского режима Пилсудского с такими «небольшими побочными эффектами», как жесткий прессинг всех нацменьшинств с целью их насильственной полонизации и антисемитизмом на государственном уровне (с участием польского министерства иностранных дел обсуждался проект переселения всех польских евреев на Мадагаскар). А что с «бурным ростом экономики»? Польская промышленность к 1939 г. так толком и не превзошла уровень 1913 г. Польское же крестьянство в абсолютном своем большинстве было малоземельным и обладало очень слабой покупательной способностью, чтобы покупать в достаточном количестве товары, производимые национальной промышленностью (пресловутые «ножницы цен»). При этом почти половина всех сельскохозяйственных земель принадлежала польским помещикам (плюс-минус латиноамериканская латифундистская история).

Чтобы не рисовать межвоенную Польшу исключительно черными красками, следует отметить ряд интересных явлений в сфере польской культуры того времени — в архитектуре, музыке, в бурном развитии жанра театра-кабаре, в элегантной жизни крупных польских городов (соответствующую атмосферу можно прочувствовать в популярном польском фильме «Ва-банк»). Но вот отбиваться от превосходящего противника (нацистская Германия) одними культурными артефактами и городской элегантностью — дело не очень перспективное. Не пройдя через форсированную модернизацию промышленности, страна не смогла создать должным образом технически оснащенную и боеспособную армию. Результатом стал полный разгром польской армии в первые две недели сентября 1939 г. Понятно, что исторические аналогии тема не очень благодарная, но если бы в июне 1941 г. с гитлеровской Германией схлестнулась бы не советская Россия, а та самая «прекрасная процветающая страна французской булки», то булка бы «хрустнула», если и не в две недели, то, с учетом российских расстояний, где-то в первые два месяца войны (в общем, примерно, как то и предусматривал план «Барбаросса»).

Котлета в праве

С ретроутопией «вкус советской котлеты» дело обстоит несколько сложнее. Советская система живет в памяти старшего поколения, и воспоминания о ней преимущественно позитивные (настолько позитивные, что и будущее представляется в виде некого СССР 2.0 в примерной модификации «за советы, но без коммунистов»). Кроме того, исторически детерминированного краха «социалистической системы» тоже не было, поскольку Китай, Вьетнам, КНДР и Куба смогли модернизироваться на своих, а не на внешних условиях, а также без предшествующего модернизации краха существующей системы.

Что касается Китая, то он смог не только достойным образом модернизироваться, но и бросить вызов экономической и военной гегемонии США. С учетом того, в каком состоянии Китай находился в 1978 г., когда Дэн Сяопин начинал свои реформы, пройденный КНР за несколько десятилетий путь представляется просто невероятным!

Возлюбить прошлое или настоящее?

Причина возникновения ретроутопий — не только недостаточно глубокое знание истории, но и то, что некое, до определенной степени идеализированное прошлое представляется людям более привлекательным, чем настоящее. Если брать за точку отсчета август 1991 г. (неудачное выступление ГКЧП), то «российскому настоящему» уже тридцать с лишним лет. Тридцать лет для истории — это много или мало, чтобы добиться значимых результатов, чтобы настоящее казалось более интересным, чем прошлое?

Вот несколько исторических примеров. Путь, пройденный Западной Германией и Японией по развитию своих национальных экономик и высоких технологий с 1945 г. по 1975 г., когда в середине 1970-х немецкие и японские бренды были буквально у всех на устах (это с учетом того, что по окончании Второй мировой обе страны были разбомблены в пыль). Или путь, пройденный Южный Кореей при военных диктатурах (1963-1993). Или путь, пройденный Китаем от начала реформ Дэн Сяопина в 1978 г. до Пекинской Олимпиады 2008 г.

Во всех вышеперечисленных странах созданное за тридцать лет настоящее было намного привлекательнее любых ретроутопий (последние, если и имели место, не обретали статуса «триггеров дум населения» и, тем паче, «образа будущего»). Если России удастся создать сопоставимо привлекательное настоящее — привлекательное экономически, технологически и социально, — то и все грады Китежи останутся там, где им предписует быть гидрография. То есть на илистом дне сонных водоемов. И если «настоящее рулит», то не так уж и принципиально, что у населения с оценкой по истории — «крепкая тройка» или там «слабенькая четверка». Ибо когда с настоящим хорошо, то и все по жизни «зачётно» :).